Отведя душу, я оглянулся по сторонам, примериваясь, как лучше встать, – и тут увидел кое-что неожиданное. Справа на расстоянии вытянутой руки стояла бутылка пива. И не какого-нибудь, а моего любимого, хоть и очень редко попадавшего в мои лапы, – «Крембахер»! Даже и в бытность в Германии позволяли себе очень редко, для студентов и старшеклассников пивом «по умолчанию» был «Падербернер» по восемьдесят-девяносто пфеннигов (или «финишек», как мы говорили) за пол-литра. Или, если совсем поджимало, то «Ганзейское» по сорок «финишек» за банку. А «Крембахер» по две с половиной марки за бутылочку в треть литра – только по особому поводу. Дома в «веселые девяностые» студенту и думать о нем не приходилось. А потом – очень редко попадалось на глаза при наличии свободных денег в кармане.

Отогнав нахлынувшие воспоминания времен ранней молодости, я протянул руку. Не мираж – твердая, холодная, запотевшая бутылочка. Поднес ее к груди, поколебавшись секунду, сорвал пробку и… И бутылка медленно растаяла у меня в руках клочком тумана под не то услышанный, не то почудившийся ехидный смешок. Под него и проснулся – на кровати, полураздетый, как и упал. Только меч, оставленный стоять около стула, теперь лежал рядом. Я еще раз помянул про себя шуточки, которые всякие там нуменорские морды над людьми устраивают, пару раз провел по рукояти меча и ножнам, прошептав ему: «Спокойной ночи!» – и уснул, на сей раз по-настоящему и до утра.

Утром встал на рассвете (и куда подевались мои «совиные» привычки?!), выбежал в огороженный дворик и минут сорок развлекал местных обитателей. Вначале проделал дыхательный комплекс, памятный по давним и почти «невзаправдашним» занятиям кун-фу, при этом внутреннее «я» несколько раз вносило свои коррективы. Я не спорил. Почему-то мои ночные приключения совсем не вызывали у меня сомнений в своей достоверности, даже не знаю, чем объяснить такое обстоятельство. Разве что божественным вмешательством?

Отдышавшись, взял свой копьепосох (он же – глефа) и дальше продолжил уже с инструментом. Сперва, для разминки, несколько замедленных вращений и перехватов, затем – все наращивая и наращивая темп и сложность упражнений. Минут через двадцать уже изображал под плотным руководством Спутника бой с несколькими противниками, работая на грани срыва в «ускоренный режим». Местные пацаны, как удавалось заметить краем глаза, останавливались поглазеть. К ним выходили с «добрым, тихим словом» работники постарше, но ближе к концу занятия и они стали пополнять ряды зрителей.

Остановившись, я с сомнением покосился на меч. Не хотелось бы вытаскивать на публике это сверкающее чудо, честно говоря – даже несколько боязно. Но, с другой стороны, большую часть времени он все же выглядел просто булатным клинком, да и навыки владения им нарабатывать надо было ДО того, как прижмет в бою. Тем более что изнутри подпирало ощущение незаконченности разминки. К моему искреннему облегчению, меч выглядел просто очень хорошим мечом, и следующую четверть часа я развлекал публику уже с этим инструментом. Надо сказать, что в прежней жизни я клинковым оружием не владел вообще. Была привычка крутить в руках любой подходящий по длине и весу предмет, изображая достаточно злобную пародию на «восьмерку» или «мельницу», но и не более того. Сейчас клинок пел и вел за собой, как опытный партнер в танце. Вот только не раз описанного в книгах неуютного ощущения чужой воли, неестественности «не своих» движений не было. Каждый мах и финт казался естественным, понятным, давно знакомым, но почему-то забытым. Влияние Спутника, или клинка, или их обоих? Или это вообще сейчас именно душа настоящего Стража упражнялась со своим мечом, а я просто «свечку держал»? Не знаю.

Однако вот связки и суставы тела, хоть и более приспособленные к такой деятельности, чем мое исходное, вскоре запросили пощады. Пришлось прекратить зарядку. Да, разогрелся и пропотел хорошо, хотелось бы ополоснуться, благо вот рядом колодец, но делать это на глазах многочисленных зрителей и даже зрительниц (из кухни и обеденного помещения набежали, что ли?) было как-то неприятно. Разогнать публику оказалось не трудно: достаточно было вроде как в задумчивости проговорить:

– Сейчас бы с кем-нибудь на пару позаниматься…

При этом обвести зрителей внимательно-оценивающим взглядом, и – чудо! – двор сразу опустел. Усмехнувшись, окатил себя водичкой из жутко тяжелого в сравнении с привычными оцинковками деревянного ведра. Водичка оказалась ну очень холодной, настолько, что чуть не заорал от неожиданности. Стало понятно, почему поилка сделана таким замысловатым образом: вода наливалась с помоста в высоко расположенную бадью, уже оттуда по желобу, прогревшись на солнышке, стекала в корыто. Странно, вроде колодец не слишком глубокий, что ж вода такая холодная?!

Быстренько проскочил к себе в комнату по черной лестнице (и слегка напугал по дороге служанку с ведром) и, растершись полотенцем и одевшись, спустился в главное помещение заведения уже в полном «парадном» снаряжении, разве что без мешка с особо увесистым имуществом. Около мужика за стойкой стояла одна из зрительниц и что-то быстро шептала ему на ухо. Увидев меня, она резво порскнула через полуоткрытую дверь куда-то в недра служебных помещений. Ага, конспирация на нуле – зато понятно, о ком говорила. Видимо, делилась впечатлениями. Вот только одна проблема – вчера был в состоянии частичного осознания окружающей меня реальности (наверное, Арагорна благодарить надо) и не помню – этот мужик вчера за стойкой стоял или другой? Но он избавил меня от сомнений, заговорив первым:

– С добрым утречком! Мне брат мой все передал, что надоть.

Ага, стало быть – брат, понятно. А вот что «надоть» было передавать – не совсем, и это несколько напрягает.

– Ежели поснедать у нас не побрезгуете?.. – мужик сделал вопросительную паузу.

– А что есть?

– Ну, как обычно…

Он собрался было что-то перечислять, но я увидел за одним из столиков компанию из троих парней, а перед ними – здоровенную чугунную сковороду со шкварчащей еще глазуньей на мясистых шкварках. И стопку блинов на деревянном блюде.

– Вот! Мне того же, еще сметаны плошку, если есть, и на запивку…

Тут я призадумался. Пивом утро начинать не хотелось, мне еще сегодня по городу ходить, с людьми общаться. И голова нужна светлая, и запах будет лишним. Что местные кулинарные гении намешают во «взвар» (некое подобие чая, но на всем, что под руку подвернулось), предугадать было невозможно, а рисковать не хотелось.

– Квас есть?

– Есть, конешне…

– Тогда квасу пивную кружку. Сколько с меня за все?

На лице трактирщика отобразилась некая борьба с собой, но потом он, сделав явное усилие, спросил:

– А у нас еще на ночь останетесь?

– Сам еще не знаю. Если что – вечером начнем расчет заново.

– Ну, тогда… Тогда эт я еще должон, со вчерашнего.

С выражением лица Прометея, кормящего орла своей печенью, мужик выудил из-под прилавка небольшой тряпичный кулек, развернул – там оказалась горсточка монет, вроде бы – те, что я вчера сыпанул.

– Тут, стал быть, ежели запасов брать не будете… – дядька дождался моего отрицательного жеста, вздохнул и придвинул ко мне обе серебряные монетки и часть меди. Подумал пару секунд, вытащил одну медяшку из моей кучки, на ее место передвинул другую и, еще раз вздохнув, сказал: – …то вот так вот будем в расчете.

Я пошел к столику, размышляя, что надо отвыкать от дурной привычки называть всех без разбору представителей мужского полу мужиками. У нас это слово утратило первоначальный смысл и стало чуть ли не комплиментом, а вот тут… Тут, похоже, общество насквозь классовое и феодальное, потому, обозвав кого-то мужиком, то бишь крестьянином, представителем одного из низших классов, можно нарваться. Как минимум – на ответную «любезность», как максимум – на крупные проблемы.

Пока еда готовилась, я размышлял над ночной шуточкой Арагорна с пивом. Как-то неуютно она совпадала с моими мыслями при встрече. О неких студентах из некоей книги – ну и так далее. Это он что, мысли читает мои, как свои, что ли?! Ладно сорт – если знал заранее, что меня ждет Перенос, мог и на Земле выяснить (хотя зачем?!), но сам факт, что именно пиво? Может, конечно, вид у меня был от новостей как с похмелья, но все равно тревожно. И что он хотел этим сказать? Показать, что даже мысленно надо проявлять уважение, ибо читает он мысли легко и просто? Что не дорос я богов за пивом гонять? Так это я и так знаю. Просто пошутил? В общем, толпа вопросов, не имеющих ответов и логическому анализу не поддающихся, а уж если про логические связи второго и более порядка вспомнить – ууууу… Или в этом и смысл – заставить меня думать только на эту тему, по методу Штирлица: «Запоминается только последний вопрос», и отвлечь от чего-то более важного?